Перевернув конверт, я обнаружил, что он запечатан алым сургучом с оттиском того же герба, что красовался на лицевой стороне.

Прежде чем открыть послание, я на миг замешкался, подумав, не практикуют ли в этом мире отравления через письма? После, на всякий случай задержав дыхание, сломал печать.

Глава 15

Яда внутри не оказалось. Зато был сложенный вдвое лист бумаги. Развернув его, я прочел:

« Любезный Виктор,

в силу чрезвычайно весомой причины, мы до сих пор ни разу не виделись с Вами. Учитывая обстоятельства, я даже не уверен, что Вы что-либо слышали обо мне.

Желая исправить это досадное упущение, приглашаю Вас посетить особняк Грайхаул в девятнадцатый день сего месяца.

Линнерард Ардисс,

глава рода Ардисс и Ваш дед »

Дочитав, я долго пялился на послание.

Надо же — дед. Возможно, тот самый, что изгнал Эзерина. И что же мне теперь делать? Послать его? Или не стоит торопиться с этим? Непростой вопрос.

Благодаря общению с Мэльволией, я узнал, что в этом мире отношения между семьями да и внутри тоже, могут быть очень запутанными и противоречивыми. Союзы создаются и распадаются, вчерашние враги становятся друзьями, если видят выгоду в этом. Цинично, не спорю. Но такова местная жизнь.

Да, род нанес обиду отцу. Из-за этого внутренне я настроен против родственников. Которых, надо сказать, совершенно не знаю. Но если они протягивают мне руку, стоит ли отворачиваться?

Вновь перечитав письмо, я уставился на пламя свечи.

Пожалуй, мне следует хотя бы узнать, с какого перепугу они внезапно вспомнили об отпрыске Эзерина. И чего конкретно хочет этот Линнерард Ардисс. Примирения или чего-то еще?.. Хм, определенно стоит повидаться с родственничком. Учитывая, насколько большое значение в Иризии имеет поддержка рода, это может оказаться полезным для меня. С чем черт не шутит: вдруг удастся их как-то использовать?

Укладываясь спать, я все еще думал об этом. А на следующий день окончательно решил, что приму приглашение.

* * *

На выходных, впервые за долгое время, приехали Эзерин и Росальба. Я в очередной раз подивился тому, что искренне рад их видеть. Казалось бы — посторонние люди. Но что-то во мне теплом отзывалось даже при одной мысли о них, как будто эти двое действительно были моими родителями. Что это — синдром утенка? Ведь Эзерин с Росальбой — первые люди, увиденные мной на Сагинее. Или тут кроется что-то другое? Хотел бы я знать…

При встрече Росальба крепко обняла меня. А после, мягко охватив щеки ладонями, вертела, рассматривая.

— Милый, с тобой все хорошо? У тебя нигде ничего не болит?!

— Эм… нет. А почему ты спрашиваешь?

— Грегорис сообщил нам о том, что случилось во время Турнира Доблести, — с улыбкой пояснил отец. — И хотя, среди прочего, он заверил, что ты не пострадал и совершенно здоров, мама очень беспокоилась. Она даже хотела немедленно ехать к тебе. С трудом ее остановил.

Позже, когда мы сидели в небольшом уютном кафе, Эзерин, воспользовавшись отсутствием супруги, отлучившейся в женскую комнату, сказал:

— Грегорис написал, что ты вел себя на редкость отважно. Я очень горжусь тобой.

— Спасибо, отец, — смущенно ответил я, чувствуя необъяснимую радость от его похвалы.

— У меня есть просьба, — продолжал Эзерин. — Прошу, передай, пожалуйста, мою благодарность наставнику, научившему тебя сражаться. Должно быть, это выдающийся мастер своего дела. Раньше у тебя не было совсем никаких способностей, а нынче ты в силах тягаться с бойцом, опившимся малихальтом. И это за столь непродолжительный срок!.. Впрочем, нет, забудь. Пожалуй, я сам встречусь с наставником, чтобы лично засвидетельствовать свою признательность.

Я представил, что обо мне может рассказать Ансельм. А после, когда Эзерин сопоставит слова учителя фехтования и реальность, у него наверняка возникнут вопросы, на которые мне будет сложно ответить. Следовательно, встречаться им нельзя.

— Не нужно, отец! — поспешно воскликнул я. — Наставник чрезвычайно занятой человек! У него нет ни одной свободной минуты — сплошные тренировки! И вообще, он уехал!

— Уехал? Куда? — озадаченно спросил Эзерин.

— К родственникам, — соврал я.

— Что ж, значит, встречусь с ним в другой раз.

У меня отлегло от сердца.

— Отец, директор Краус говорил, что школу «Алмазный вихрь» дисквалифицировали из-за того, что Драйс Зангар использовал что-то запрещенное. Ты сейчас упомянул мали... не помню, как там дальше. Что это?

Эзерин сжал губы. Помолчал, точно обдумывая, стоит ли объяснять. Потом промолвил:

— Малихальт — это снадобье, способное многократно усилить Дар. В некоторых случаях — дать какие-то дополнительные магические умения. Из-за большой опасности, использование малихальта считается серьезным преступлением.

— Опасности?

По лицу Эзерина было видно, что он не особо рад этому разговору. Тем не менее, с тем же терпением, что и в первые дни нашего знакомства, отец продолжил разъяснения:

— Действие снадобья крайне нестабильно. Вдобавок, регулярное применение или большие дозы быстро разрушают разум того, кто им пользуется. Именно это произошло с учеником, убившим судью с помощником.

— Понятно.

Некоторое время мы сидели молча. Вспомнив о письме главы рода Ардисс, я хотел рассказать о нем отцу. Но тут вернулась Росальба. При ней душа не лежала обсуждать сложные для семьи темы. Поэтому все оставшееся время мы просто болтали, смеялись и ели сладости.

* * *

На нас пялились абсолютно все. Парни нашего возраста — с завистью, девушки с любопытством, взрослые — кто с недоумением, кто осуждающе. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Но в то же время я чувствовал себя счастливым. Самое ужасное, это было только начало. И я не был уверен, сумею ли целым и невредимым вернуться в школу…

Началось все вполне обыденно. Пока все ученики «Стальных роз» самозабвенно занимались, мы с Фиореллой собирались на прогулку.

— Красивое платье, — похвалил я наряд Мэльволии: нечто светлое, воздушное и страшно милое. — Ты чудесно в нем выглядишь!

— Пра… правда? — На ее бледных скулах заиграл легкий румянец.

— С чего бы мне тебя обманывать? Говорю как есть. Ты — восхитительна.

— Спасибо, — Фиорелла опустила глаза.

— Ну что, выдвигаемся?

Девушка кинула быстрый взгляд на лестницу, по которой только что спустилась. Там стояла высокая женщина в форме горничной: темном платье с белым передником и с кружевной белой штучкой на голове.

— Пойдем.

Мы вышли на улицу и неторопливо зашагали по дорожке, что вела к воротам.

— Куда хочешь сходить? — поинтересовался я. — В кондитерскую «Аррьенас Фло»? Или куда-нибудь подальше?

— Не знаю, — тихо ответила Мэльволия. — Я нигде не бывала. А куда хочешь пойти ты?

— Да мне все равно, — я пожал плечами. Опередив привратника, распахнул перед девушкой тяжелую кованую калитку, украшенную розами, как и ворота. — Прошу, саэри.

К моему удивлению, Фиореллу обогнала горничная. Черно-белой тенью она проскользнула между нами. Остановившись в проеме калитки, внимательно осмотрела улицу.

— Можете идти, госпожа, — сказала она, наконец.

Освободив проход, горничная, подобно часовому, встала с внешней стороны ворот. Ее украшенная белой финтифлюшкой голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, будто сканируя прохожих.

Не показывая удивления, я вышел вслед за Мэльволией.

— Фиорелла, я тут подумал: пирожные из «Аррьенас Фло» мы уже ели. Наверняка тебе интересно попробовать что-то новенькое. В нескольких кварталах отсюда есть кафе, в котором я бывал с родителями. Там уютно, тихо и подают отличное мороженое. Давай сходим туда?